Однако через некоторое время выяснилось, что это не так просто. Агентство настаивало на том, что Лоретта должна выполнять принятые на себя обязательства и работать на него столько, сколько предусмотрено по контракту, – еще три года. В полном отчаянии Лоретта попросила Клавдию обратиться за помощью к брату, чем немало удивила ее.

– Черт побери, чем тут может помочь Кросс?

– У него в этом городе все схвачено, – отвечала Лоретта, – и ему ничего не стоит обо всем договориться. Ну пожалуйста, Клавдия!

Когда она поднялась в пентхауз отеля, где обитал Кросс, и изложила ему суть проблемы, он посмотрел на сестру с гримасой жалости и отрицательно покачал головой.

– Черт возьми, что тут трудного? – поинтересовалась Клавдия. – Замолви за нее словечко, больше я ни о чем не прошу.

– Ты балда. Я видел десятки подобных дамочек. Они ездят на своих друзьях верхом, а потом забывают даже их имена.

– Ну и что с того? Она действительно талантлива. Это может изменить всю ее жизнь к лучшему.

Кросс снова покачал головой.

– И не проси.

– Но почему? – не унималась Клавдия. Ей было не привыкать просить одних людей об одолжении для других. Это была неотъемлемая часть существования в мире кинобизнеса.

– Потому, что если я за это возьмусь, то вынужден буду довести дело до конца.

– Я вовсе не требую, чтобы ты лез из кожи вон, – проговорила Клавдия, – я всего лишь прошу тебя сделать то, что в твоих силах. По крайней мере, тогда мне будет не в чем упрекнуть себя перед Лореттой.

– Нет, ты все-таки беспросветная тупица, – рассмеялся Кросс. – Ладно, скажи ей, чтобы она и кто-то из ее агентства завтра с утра пришли ко мне. Ровно в десять. Если хочешь, можешь тоже присутствовать.

На следующее утро Клавдия впервые увидела агента Лоретты. Его звали Толли Ниванс, и он был одет по обычной для Лас-Вегаса моде, разве что чуть более строго, отдавая дань серьезности момента: в синий блейзер поверх рубашки без воротника и синие джинсы.

– А, Кросс! Рад видеть тебя снова, – проговорил он, входя в кабинет.

– А разве мы встречались? – осведомился Кросс. Он никогда не занимался делами, связанными с варьете отеля.

– Давным-давно, – напомнил Ниванс, – когда Лоретта дебютировала в «Занаду».

Клавдия не могла не заметить, как сильно отличался Ниванс, мелкий агент, поставлявший артистов для ночных клубов и варьете, от агентов из Лос-Анджелеса, которые имели дело со звездами первой величины. Он заметно нервничал, и в его внешности было гораздо меньше властности. В нем также не было и следа безграничной уверенности в себе, отличающей Мело Стюарта.

Лоретта чмокнула Кросса в щеку, но ничего не сказала. Сейчас в ней ни осталось ни капли ее обычной живости. Она села рядом с Клавдией, и та ощутила, в каком сильном напряжении находится женщина.

Кросс был одет для игры в гольф: просторные белые брюки, белая футболка и такого же цвета кроссовки. На голове его красовалась синяя каскетка. Указав в сторону бара, он предложил собравшимся выпить, но те дружно отказались. Тогда Кросс негромко начал:

– Давайте уладим это дело. Лоретта?

Голос певички дрожал:

– Толли хочет и дальше иметь процент от всех моих доходов, включая и те гонорары, которые я буду получать, работая в кино. Но на этот же процент – причем сполна – претендует и агентство из Лос-Анджелеса, которое хочет меня нанять. Не могу же я платить и тем, и другим! Кроме того, Толли желает, чтобы с ним согласовывалась любая работа, которая мне будет предложена, но это не устраивает ни людей из Лос-Анджелеса, ни меня.

Ниванс только пожал плечами:

– У нас существует контракт. Мы всего лишь хотим, чтобы она выполняла его условия.

– Но тогда со мной откажутся работать киношники! – жалобно проговорила Лоретта.

– Мне кажется, все очень просто, – заметил Кросс. – Ты должна заплатить им неустойку и таким образом избавишься от контракта.

– Вряд ли мы на это пойдем, – заерзал Ниванс. – Лоретта прекрасная артистка и приносит нам хороший доход. Мы с самого начала поверили в ее талант, раскрутили ее, вложили в нее кучу денег. И теперь, когда от этих вложений пошла отдача, мы не можем просто так взять и отказаться от нее.

– Значит, тебе придется платить и тем, и другим, Лоретта, – спокойно констатировал Кросс.

– Но я не могу платить сразу двум агентствам! – чуть не взвыла Лоретта. – Это несправедливо!

Клавдии стоило больших усилий сохранять на лице улыбку, а Кросс не утруждал себя подобным. Ниванс выглядел уязвленным.

Нарушив неловкое молчание, воцарившееся в комнате, Кросс, обратившись к сестре, проговорил:

– Клавдия, пойди и переоденься для гольфа. Сегодня нам с тобой в паре предстоит закатить мячи минимум в девять лунок. Жди меня возле кассы казино. Я спущусь сразу же, как только закончу здесь.

Войдя в кабинет, Клавдия удивилась легкомысленному наряду брата. Будто он не принимает происходящее всерьез. Такое легкомысленное отношение оскорбило ее, как наверняка обидело и Лоретту. А вот Толли поведение Кросса приободрило. Кросс даже не пытался предложить компромисс. Так что Клавдия ответила брату:

– Нет, пожалуй, я побуду здесь. Хочу увидеть царя Соломона за работой.

Кросс не умел сердиться на сестру. Он рассмеялся, и она ответила ему улыбкой. После этого Кросс повернулся к Нивансу:

– Я вижу, ты не склонен к компромиссам, и думаю, что у тебя есть для этого основания. А если я предложу тебе такой вариант: Лоретта будет платить тебе процент со всех своих киношных гонораров в течение одного года, но ты должен отказаться от контроля над ней?

– Я не стану ему платить! – взорвалась Лоретта.

– Меня это тоже не устраивает, – подал голос Ниванс. – Против процента я, конечно, не возражаю, но что, если у нас появится для нее выгодная работа, а она в это время будет занята в каком-нибудь фильме? Мы просто потеряем деньги.

Кросс вздохнул и произнес почти печально:

– Толли, я хочу, чтобы ты отпустил эту девушку. Это не требование. Наш отель тесно сотрудничает с вашим агентством. Сделай мне одолжение.

В первый раз с начала этой встречи Ниванс встревожился.

– Я очень хотел бы сделать тебе это одолжение, Кросс, – чуть ли не взмолился он, – но сперва мне нужно посоветоваться с моими партнерами по агентству. – Он помолчал, лихорадочно соображая, и закончил: – Может быть, мне все же удастся договориться о том, чтобы она отделалась неустойкой.

– Нет, – отрезал Кросс, – о неустойке речь уже не идет. Я прошу тебя об одолжении. И хочу, чтобы ты дал мне ответ прямо сейчас, после чего я отправлюсь играть в гольф. – Он помолчал и добавил: – Просто скажи: «да» или «нет»?

Клавдия была поражена резкой переменой, моментально произошедшей в Кроссе. Со стороны это не выглядело ни угрозой, ни запугиванием. Более того, Кросс вел себя так, будто окончательно утратил всякий интерес к происходящему. Но Клавдия видела, что Ниванс буквально трясется от страха. И все же, к ее удивлению, он нашел в себе силы возразить.

– Так нечестно, – Ниванс перевел взгляд на Лоретту. Та опустила глаза.

Кросс с важным видом сдвинул каскетку набекрень.

– Это всего лишь просьба, Толли. Ты можешь мне отказать. Решать – тебе.

– Нет-нет, – поспешно проговорил Ниванс, – все в порядке. Конечно же, да! Я просто не знал, что она имеет для тебя такое значение, что вы такие близкие друзья.

И тут Клавдия стала свидетельницей еще одной резкой перемены в поведении брата. Он подался вперед и с радостным видом полуобнял Толли Ниванса. «До чего же красив, мерзавец!» – восхищенно подумала она. А затем Кросс заговорил тоном, в котором звучала неподдельная благодарность:

– Спасибо, Толли! Я этого никогда не забуду! Считай, что теперь здесь, в «Занаду», у тебя карт-бланш на любого талантливого исполнителя, которого ты хочешь опробовать на большой сцене, причем можешь рассчитывать на треть его гонорара. Более того, я организую в нашем варьете специальное шоу, в котором будут выступать только ваши артисты. И я хочу, чтобы в ночь этого представления ты и все твои партнеры по агентству приняли мое приглашение на торжественный ужин по поводу такого замечательного события. Отныне можешь звонить мне в любое время, и тебя беспрепятственно соединят со мной по моей личной прямой линии.